Рубрика: Современные аудиокниги

Давид Фонкинос. Идиотизм наизнанку

Александр Хинштейн. Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

 "В литературе существует даже отдельный жанр – плутовской роман, персонажи которого как на подбор веселы, предприимчивы и обаятельны. Жиль Блаз, например. Или Йозеф Швейк. Не говоря уже об Остапе Бендере.

Да и большинство героев мирового фольклора – тоже те еще мошенники. Взять хотя бы Иванушку Дурачка, Ходжу Насреддина или Рейнеке-Лиса.

Причем, что удивительно, симпатии наши зачастую оказываются почему-то не на стороне их жертв, а обращены как раз к этим жуликам и прохвостам; хотя по уму должно быть все наоборот.

Я долго думал над этой загадкой, пока наконец не осенило меня. Ведь все эти веселые и находчивые пройдохи надували преимущественно персонажей отрицательных: сквалыг, богачей, купцов, царей, ростовщиков и etc. К тому же деньги как таковые не являлись для них самоцелью, гораздо важнее был сам процесс.

В этом смысле люди, о которых пойдет сейчас речь, не имеют с подобными героями ничего общего. Хотя бы потому, что жертвой их изворотливости и мошенничества стали не отдельные скряги, а вся страна в целом – то есть мы с вами. И веселиться тут точно повода нет".
 

От автора
Глава 1. Он же – агент «Московский»…
Глава 2.Спешите делить добро
Глава 3. Синдром разбитого корыта
Глава 4. А и Б сидели на трубе
Глава 5. Сто грамм, которые потрясли мир
Глава 6. Трусы и крест
Глава 7. Волшебник Изумрудного города
Глава 8. Хочу быть Березовским
Глава 9. Человек-невидимка
Глава 10. Вооружен и очень опасен
Глава 11. Ушанки на «СтэМфорд Бридж»
Глава 12. Паниковский гуся не бросит

Пауло Коэльо. Вероника решает умереть

Вторая изданная "Софией" книга Коэльо — совсем иная, чем знаменитый "Алхимик". О чем же она?
Просто о жизни, о смерти, о любви. Да еще о безумии — о "Горечи", которой поражены мы все, и о том Безумии, избавляться от которого нельзя ни в коем случае…

"Вероника решает умереть" — прекрасная и ободряющая, придающая силу книга, блестяще проработанная и полная иронических метафор. Это реалистическая история о жажде жизни перед лицом смерти, призывающая воспринимать каждый день как чудо.

Екатерина Вильмонт. Дети галактики, или Чепуха на постном масле

Это книга ни на что не претендует. Она, безусловно, лишь отчасти кулинарная, хотя в ней множество рецептов, но они никак не систематизированы и не объединены ничем, кроме моей жизни и моих личных пристрастий. И мемуарами это тоже не назовешь, ибо все в ней слишком легковесно и субъективно.

Так что же это? Пожалуй, наиболее точное определение данного жанра — взгляд и нечто с гастрономическим уклоном. Надеюсь, скучно вам не будет.

Полина Дашкова. Чеченская марионетка, или Продажные твари

Уезжая отдыхать и надеясь хорошо провести время на юге, Маша представить не могла, что она окажется заложницей в руках чеченских боевиков, станет свидетельницей гибели многих людей, чудом останется жива — и встретится с человеком, которого полюбит…

Роман впервые публикуется в авторской редакции.

Виктор Пелевин. Священная книга Оборотня

Все, что я хотел сказать журналистам, я сказал… в этой книге. Авторская фраза, брошенная в ответ на вопросы корреспондентов и будущих критиков…

Пелевин – это Пелевин! Некоторые считают его гением, сравнивают с классиками. Но лучше ни с кем не сравнивать – просто погрузитесь в его мир и делайте собственные выводы. Только, будьте осторожнее при прослушивании в полнолуние!…

Виктор Пелевин – самый известный и самый загадочный писатель своего поколения. Его проза – сочетание, казалось бы, несоединимых качеств: массовости и элитарности, острой современности и погруженности в прошлое, эпатажа и стилистической точности. Все это и объясняет его невероятный успех.

Генпрокурор, застуканный с девками; телекомментатор, лгущий по указке хозяина; чеченский боевик, захвативший больницу; скульптор, уставивший Москву страхолюдинами и даже вождь коммунистической партии — все они, оказывается, милые, честные, совестливые люди…

В сборник вошли:

1. Дары Лимузины
2. Невольник чести
3. Спаситель отечества
4. Страсть и долг
5. Тефаль, ты думаешь о нас
6. Восток и запад

Аннотация произведений:

Восток и Запад

…Хаджи Муратов спустился с гор, чтобы немножко повоевать. Его мюридам стало скучно отсиживаться в мрачных ущельях, а еще нужно было отомстить неверным за великого Имама, коварно убитого прилетевшей из неба ракетой…

Страсть и долг

…Действительный тайный советник Гавриил Львович Курятников, запахнув полы подбитого ватой шлафрока — утро выдалось прохладное, — тихонько приоткрыл дверь казенной квартиры и спустился на скоростном лифте к почтовому ящику. Повернул ключ, вынул пачку свежих газет. Первым делом осторожно и брезгливо, как ядовитую змею, вытянул свежий номер «Московского богомольца» и зашуршал серыми страницами. На первой полосе любимой москвичами газеты во весь лист красовался заголовок вершковыми буквами: «ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ЛЮБИЛ ДОМАШНИХ ПТИЦ». И ниже, мельче, но все равно крупно: «Скандальные показания девиц легкого поведения против генерального прокурора Курятникова». Гавриил Львович застонал и покачнулся, схватившись рукой за высокий лоб. Разорвать, немедленно разорвать этот бульварный листок…

Невольник чести

…Пока не включили камеру, Ипполит Вяземский, ведущий самой рейтинговой из всех информационно-аналитических программ Императорского телевидения, сидел, закрыв лицо руками, и думал: вот бы сейчас остановилось сердце. Откинуться назад, опрокинуться вместе с креслом и никогда, никогда больше не видеть этого массивного чиппендельского стола с батареей бутафорских телефонов, этого слепящего света, этого ненавистного серебристого задника с размашистой надписью «Честно говоря»…

Тефаль, ты думаешь о нас

…Точным движением иллюзиониста Ягкфи сдернул со стеклянного куба белую драпировку, и взорам попечительской комиссии предстало последнее творение главного столичного ваятеля.
После долгой, по меньшей мере минутной паузы генерал-губернатор спросил, насупя редкие белесые бровки:
— Это у тя че?…

Спаситель Отечества

…Поднимется мускулистая рука миллионов трудового мещанства и колхозного батрачества, и прогнивший режим отправится на свалку истории!

Про «мускулистую руку миллионов» Зиновий Андреевич вставил нарочно, превосходно понимая, что делегатам съезда это пакостное словосочестание придется по сердцу, а вот в подсознании телезрителей, травмированном гимназической программой, отзовется смутным отголоском чего-то давно забытого, но неприятного…

Дары Лимузины

(Рождественская сказка)
…Один олигарх спал и видел сон. Разумеется, неприятный, потому что жизнь у олигархов тяжелая и хорошие сны им никогда не снятся. Но этот сон был уж совсем из ряда вон, так что и пересказывать не хочется. Не хочется, но придется — иначе непонятно будет, как началась эта история, которой, между прочим, было суждено изменить судьбы России. Олигарху снилось, что он идет по тоненькой жердочке и вот-вот упадет вниз, в яму. А в яме кишмя кишат жабы, гадюки и крокодилы, причем последние разевают свои багровые пасти и облизываются длинными, липкими языками…

Юрий Бондарев. Бермудский треугольник

Юрий Бондарев — один из сильнейших Советских писателей. Адепт СССР и коммунист по убеждениям. Тем интересней его оценка демократического движения с высоты 1996 года, через три года после событий, апофеозом которых стал расстрел Дома Советов — "Белого дома" в Москве осенью 1993-го.

Роман "Бермудский треугольник" об обычных метаниях российской интеллигенции. О людях, которые так и не поняли, что означает "демократия". А главный герой- интеллигент с пистолетом, как бы антипод "Человека с ружьем".

Роман написан умно, остро и сильно. Тем, кто помнит события того времени — стоит прослушать.

Впервые в одном сборнике собраны лучшие рассказы, статьи, эссе и интервью Татьяны Толстой. Эта книга — лирическая и остроумная, ироничная и пронизанная ностальгией по детству — доставит вам истинное удовольствие.

Даниил Гранин. Иду на грозу

Таинственный, романтический мир физиков, мир дерзаний, поисков, открытий в романе Даниила Гранина это еще и поле битвы, на котором идет подлинная борьба между подлинными учеными, настоящими людьми, каким был Дан, каким является Крылов, и карьеристами, посредственностями, такими, как Денисов, Агатов или Лагунов.

Неспособные к творчеству, всеми правдами и неправдами добивающиеся административной карьеры в науке, они едва не пустили под откос, ради своекорыстных устремлений, научный поиск Тулина и Крылова, ищущих эффективный метод разрушения грозы. Тем не менее, и в этом талант писателя, нерв произведения не в лобовой схватке добра и зла, а в сопоставлении характеров двух друзей, физиков Крылова и Тулина.

В том внутреннем споре, который долгое время, не сознавая открыто, они ведут между собой С покровительственной нежностью относится Тулин к другу cтуденческих лет — неловкому, непрактичному, медлительному тугодуму Крылову. Видимо, такова уж его судьба — всю жизнь опекать этого рохлю, этого "лунатика" А сам Тулин? "Куда бы Тулин ни шел, ветер всегда дул ему в спину, такси светили зелеными огоньками, девушки улыбались ему, а мужчины завидовали". Крылов, естественно, влюблен в Тулина. Но даже ради него не в силах поступиться принципами.

"Раз у меня есть убеждения, я должен отстаивать их, а если я не сумел, то уж лучше тогда уйду, чем в сделку вступать", — вот основа характера Крылова, нечто твердое, как металл, обо что ударяется Тулин. По мере развития романа все отчетливее выявляется принципиальное различие научных и жизненных позиций этих героев. Их отношения — это коллизия принципиальности и оппортунизма. Она раскрывает нравственную основу научного подвига, которая всегда — в бескомпромиссном стремлении к истине. Дан был великим ученым потому, что "он был прежде всего человек".